Глава I.

Соня

Два года тому назад.

Оазис Омакшан, у подножия гор Кхада.

Неподалёку от передового дозорного поста Подгорного Народа.

Пересмена второй ночной и утренней стражи.

Возвращавшиеся из разведывательного похода воины Подгорного Народа радостно предчувствовали скорый отдых. Через каких-то четверть стражи они должны были смыть дорожную пыль и наконец-таки отдохнуть…

Поднявшись на очередной бархан, берсерки посмотрели навстречу первым лучам рассвета – и их лица посуровели. Передового дозорного поста больше не существовало. От обгоревших развалин поднимался вверх чёрный дым. Порыв ветра – несмотря на значительное расстояние – донёс удушливый чад горящей плоти. Молча переглянувшись, гномы перешли с шага на бег.

Единственное, что могло бы послужить им утешением – осознание того, что защитники дозорного поста исполнили свой долг. Дальше на восток, насколько хватало взгляда, в небо поднимались сигнальные дымы цепочки следующих постов, сообщая, что сигнал опасности принят, и КхадЛорды поднимают по тревоге хирды, а Жрецы вскрывают арсеналы, раздавая накопители боли и сферы бури.

Достигнув поста, гномы рассредоточились. Часть их, привычно активируя огоньки на жалах огнемётов, заняла круговую оборону. Двое других – зажав в руках боевые молоты – приготовились прийти на помощь своему предводителю, благоразумно прячась в тени, отбрасываемой остатками догорающих строений. Их вожак, отложив в сторону тотем, увешанный скальпами, аккуратно вынул из ножен пару катан, и медленно, в любой момент ожидая внезапной атаки, приблизился к караульной вышке. Не обращая внимания на полдюжины обугленных трупов Безбородых, он осторожно поднялся наверх.

Все замерли, ожидая худшего. Но сигнал опасности не прозвучал, и берсерки перевели дух. Вожак спускался из «гнезда» медленно и осторожно – катаны снова покоились в ножнах, а руки гнома были заняты какой-то ношей. Спустившись, он поднял вверх правую ладонь и крутящим жестом отдал приказ сбора.

Оставив двоих в дозоре, гномы приблизились к своему вожаку. Он осторожно уложил на расстеленный плащ маленькую девочку, и бережно приподняв девичью голову, подложил под неё свою сумку. Девчушка тихо застонала и судорожно прижала к груди плюшевую игрушку. Тихий сдавленный визг зверька сообщил удивлённым гномам, что это – не игрушка, а живое существо.

— Фляги! – протянув назад руку, отдал приказ старший из гномов.

Не говоря ни слова, берсерки отстёгивали от своих поясов фляги с остатками драгоценной влаги. До следующего поста было два дневных перехода под палящим солнцем, и любая встреча с Безбородыми для томимых жаждой воинов могла бы стать последней. Но никому даже в голову не пришло что-либо возразить.

Осторожно слив всю воду воедино, предводитель протянул флягу молчаливо стоявшему чуть поодаль Жрецу. Если бы не тускло сверкающая изумрудным светом перевязь с буквой «М» – Жреца было бы не отличить от остальных берсерков – те же доспехи, те же шрамы, тот же взгляд ветерана.

— Ты уверен, что поступаешь правильно, Хиттокири? – обратился Жрец к вожаку.

— Критик, ты совсем лишился памяти? – вспылил тот – Посмотри на неё! Или ты забыл, как тебе вручали перевязь? Кто подавал Перевязь Милене из рук Его Высочества??? Это та самая девочка! И весь наш хирд – ничто по сравнению с ней! Действуй, время дорого!

Жрец, которого Хиттокири назвал Критиком, осторожно достал фиал с рубиновой жидкостью, перелил его содержимое в жертвенную чашу, оголил ладонь и полоснул по ней ножом. Капли крови с шипением смешались с магическим зельем. Берсерки по очереди подходили к Жрецу и подставляли ладони под нож – ибо Подгорный Народ умел возвращать из лап Смерти своих сыновей и дочерей только отдавая Костлявой частицу жизни других гномов. Хиттокири подошел последним, но вместо ладони подставил запястье. Критик забрал кровь Хиттокири, и протянул ему платок – перевязать руку.

Прошептав заклинание, Критик осторожно поднёс чашу к губам девочки, и по каплям стал вливать в неё лекарство. Щеки ребёнка порозовели, дыхание выровнялось, и маленькая гнома открыла глаза. Её губы попытались что-то прошептать, но Жрец властно закрыл их своей ладонью, и, отставив опустевшую жертвенную чашу, дал малышке напиться водой из фляги.

— Не нужно ничего рассказывать. Всё и так ясно. Вы молодец! В одиночку перебить столько Безбородых, да еще дать сигнал своим – поступок, достойный любой КхадЛеди! Я – Критик, Жрец. Приставлен с особой миссией к КхадЛорду Хиттокири, Вы должны его помнить. Располагайте нами, Ваша Светлость!

Хиттокири опустился на одно колено в приветствии. Воины его хирда последовали примеру командира.

Ничуть не смутившись титулу, которым к ней обратились, девочка с видимым трудом приподнялась, чуть склонила голову, отвечая на коленопреклонение воинов, гордо подняла лицо и представилась:

— Соня. Младшая КхадЛеди клана… – хлынувшая горлом кровь не дала ей договорить. Маленькая гнома снова потеряла сознание.

Осторожно положив ребёнка обратно, и чуть повернув её голову в сторону, чтобы девчушка не захлебнулась собственной кровью, Критик посмотрел на Хиттокири и угрюмо упрекнул:

— Сам напомнил мне, КТО эта девочка – и сам забыл, что церемониал она впитывала с молоком матери! Теперь – ответь – кто доставит её к своим?

— Как кто? Мы все! Сейчас сделаем носилки…

— Заткнись! Сейчас – коль мы, пусть на долю стражи, не в походе, время МОЕЙ Власти! Если не доставить девочку в стационар немедленно – она не переживёт сегодняшнюю ночь! Ты что – не видишь, в каком она состоянии? Это не простой жар!!!

Критик выпрямился, вставая, и поднёс руки к Перевязи. Лицо Жреца потемнело, затем стало чернее ночи от прилившей крови. Только глаза, пылающие священным огнём, да едва заметно шевелящиеся губы, шептавшие фразы на языке Древних, указывали на то, что он еще жив. Пробудив ДАР, Критик отыскал Эфирные Камни, и сдвинул их, породив каскад плетений. Мгновенно наступила тьма…

Видавшие многое, не раз глядевшие в глаза Смерти берсерки покрылись холодным потом от охватившего их ужаса. Хиттокири мысленно поблагодарил Кхадгора за то, что в темноте никто не видит его мертвенно-бледное лицо. Он слышал от стариков, что Жрец в минуту смертельной опасности для всего Подгорного Народа имеет Высшее Право – ОТРЕЧЬСЯ от Сана, превращая Перевязь в артефакт – для спасения остальных. Но одно дело – слухи, в которые никто не верит, а другое – происходящий на твоих глазах Обряд…

Тьма потихоньку рассеялась. Тихий шелест осыпающегося песка возвестил, что всё окончено. Перевязи на груди Жреца больше не было. Равно как и рунных печатей, не дававших достать из ремней церемониальные топоры, носимых Критиком за спиной крест-накрест. Впрочем, топоры теперь уже нельзя было назвать «церемониальными» – они стали грозным боевым оружием, способным вмиг умертвить любого – даже самого могучего противника.

В руках Критика мерцал только что сотворённый им Пробойник Пространства. Оглядев притихших берсерков, он медленно, выделив последнее слово, произнёс:

— Мне нужен ДОБРОВОЛЕЦ!

Хиттокири сделал шаг вперёд, на мгновение опередив своих подчинённых.

— Я пой… – с размаха впечатавшийся ему в зубы кулак Критика, уже облачённый в латную перчатку, прервал фразу на полуслове.

— Налагаю на тебя Обет Молчания – на четверть стражи! За обсуждение действий Жреца! Ты – НЕ ПОДХОДИШЬ!

Попытавшийся что-то возразить Хиттокири не смог вымолвить ни слова – Последняя Воля Жреца была принята Кхадгором во внимание, и Обет Молчания действовал.

— Ты ответственен за свой хирд! И ты обязан привести его домой – несмотря ни на что! Ты КхадЛорд, если еще не забыл!!! – прозвучали в звенящей тишине слова Критика.

Виновато опустив глаза, Хиттокири сделал шаг назад. Внимательно осмотрев оставшихся гномов, Критик отдал приказ лучшему, на его взгляд, берсерку:

— Кочевник! Ты возьмешь Её Светлость и с помощью Пробойника отправишься в Кхатог. Вернешься в хирд только после того, как убедишься, что девочке оказана вся – ты слышишь? – ВСЯ!!! необходимая помощь! И что Её Высокопреосвященству Высшей Жрице Милене известно, что КхадЛеди Соня в безопасности! Меня, скорее всего, уже с вашим хирдом не будет – доложишь Хиттокири. Держи!

С этими словами Критик отдал Пробойник Пространства гному.

— Почему я? Поручи это новичкам! – попытался возмутиться Кочевник.

— Потому что ты – искуснейший воин из всех, кого я знаю. А значит – сумеешь всё выполнить лучше, чем кто-либо другой. И еще – я чувствую, что в Кхатоге сейчас будет очень жарко, и им потребуются все силы на защиту. А вот нам как раз – предстоит относительно лёгкая прогулка.

Кочевник по очереди обнял своих братьев по оружию, тщательно проверил снаряжение и амуницию, долил до верха бак огнемёта, и осторожно взяв на руки завёрнутую в плащ девочку, активировал Пробойник.

До начала штурма Кхатога Безбородыми оставалось меньше суток...

Беглецы

Два года тому назад.

Цветущие Равнины, севернее деревни Лонгхольм.

Одинокий хутор фармера по имени Рэндом, далеко от большака.

Середина второй ночной стражи. Перед рассветом.

Рэндом вышел на крылечко своего хутора, огляделся вокруг придирчивым хозяйским взглядом, и привычно стал перечислять в уме нужные на сегодня дела: «Так, загон для гусаков подправить, потом со старшими мальчишками на промысел сходить… Мраку с Буси надо будет сегодня варанов на шкурки наловить – у Сероглазой и Бомбо с Вельштейном давно новой обуви нет… Потом всем вместе мясо ящера накоптить, если успеем – древней нарубить на щепку, и можно в Лонгхольм ехать на рынок – продать заготовленное, да прикупить нужное в хозяйстве…»

Он знал, что где-то там – далеко от его хутора – идёт многолетняя война с гномами. Давно привыкнув к тому, что ни воином, ни боевым магом ему не быть – так уж вышло, что ни богатырской статью, ни умением видеть Эфирные Камни – Эквиль его не наградила – Рэндом жил тем, что промышлял добычей шкурок варана и ящера, изредка рубил щепку, держал гусаков. Впрочем, было еще одно – Рэндом давал кров и пищу всем детям-сиротам, которых встречал. Но скажи ему кто, что ЭТО – самое главное и важное, что он делает в жизни, Рэндом бы искренне удивился. Он просто поступал так, как велело ему сердце.

Вырастая могучими воинами и воительницами, могущественными магами и чародейками, воспитанники и воспитанницы Рэндома шли дальше по жизни, изредка навещая своего приёмного отца и привозя подарки малышне – своим названным братьям и сёстрам. Увы, многие уже не могли приехать – война есть война…

Во всяком случае, про воинскую подготовку своих воспитанников Рэндом не забывал – и даже разводил в удалённом уголке двора паучков, чтобы дети могли учиться наносить удары деревянными мечами и уклоняться от несмертельных, но весьма болезненных укусов в остальном, в общем-то, безобидных арахнидов. Даваемый паучками шелк постоянно требовался в хозяйстве – подруга Рэндома, по имени Лана (но за свой тяжелый характер иначе как Вредная Вредина никем не называемая – правда, за глаза), сучила из паучьего шелка нити, и ткала потом с приёмными дочерьми всё – от платков до скатертей и простыней. Своих деток Эквиль Рэндому с Ланой не дала, но меньше полудюжины сирот, усыновлённых четой фармеров, на хуторе никогда не жило. Пусть не в роскоши – но у детей, невзирая на сезон и праздники, всегда были кусок хлеба с мясом на завтрак, обед и ужин, чистый опрятный костюм на каждый день, и свежее бельё в отдельной кровати. То, что их приёмные папа и мама несколько лет ходили в одном и том же, а кушали всегда последними, и не всегда досыта – малыши не замечали…

Обернувшись назад, Рэндом с улыбкой оглядел своих мальчишек, только продирающих глаза. Бельги, как всегда встал первым – на то он был и старшим, правой рукой Рэндома, ему было целых 14 лет – и сдёрнул одеяла с остальных. Толстяк и коротышка Буси, ровесник Бельги, но слишком покладистый для того, чтобы пользоваться своим старшинством, недовольно заворчал спросонья, и попытался снова натянуть на себя одеяло. Хьюг, мгновенно проснувшийся от утренней выходки старшего на пол-года братца, следуя давней традиции, метнул в него подушку. В кои-то веки удачно – не успевший закрыть лицо Бельги на мгновение ослеп – и этого мига хватило, чтобы средние – Мрак и Бомбо – радостно визжа, привычно набросились на него, свалили на пол и принялись в шутку мутузить. Самый младший, Вельштейн, не остался в стороне, и принялся колотить подушкой всех подряд. В общем, утро начиналось как обычно…

Некоторое время понаблюдав за потасовкой, Рэндом вошел обратно в дом, рывком поднял кучу-малу с пола, и, подкрепляя своё добродушное ворчание лёгкими подзатыльниками, отправил детвору к колодцу – умываться.

Вышедшая на шум из загона с гусаками Вредина подозвала к себе Хьюга и попросила помочь Сероглазой, с трудом волокущей вслед за приёмной матерью объёмный мешок с пером. То, что у неё самой в руках было три таких мешка – Вредину как будто не заботило. Несмотря на малый рост и миниатюрное сложение, Вредина была в прошлом воительницей – но тяжелая травма спины не позволила ей продолжить военную карьеру. Зато – научившись во время лечения видеть Эфирные Камни, Вредина охотно передавала свои знания всем. Эквиль тому свидетельница – её детки имели ДАР и обещали вырасти достойными посвящения в Чёрные Рыцари…

Аккуратно сложив мешки на повозку, Вредина подняла лицо навстречу первым ласковым лучам Солнца…

Давно забытое за ненадобностью, казалось бы, уже атрофировавшееся чувство смертельной опасности и близости врага – внезапно целиком заполонило её разум. Еще не отдавая себе отчёт в том, что именно заставило её рефлекторно изменить положение тела, принимая защитную стойку, и пробудить ДАР – ища вокруг Эфирные Камни – Вредина уже осмысливала, куда прятать детей, что использовать как оружие, сколько времени потребуется, чтобы подать тревожную весть Чёрным Рыцарям – и успеют ли они прийти на помощь…

Увидев на лице жены мгновенную смену настроения, Рэндом, не понимая в чём дело, спросил:

— Лана, что случилось?

Вредина ничего не ответила, входя в боевой транс – и вдруг резко выбросила вперёд локти рук, поставив – не над собой, а вокруг беспечно обливающих друг друга водой у колодца мальчишек – магический Щит.

Умолкнувшие и притихшие пацаны, раскрыв рты, наблюдали, как неизвестно откуда появившаяся троица гномов, довольно скалясь, перелезает через частокол хутора. Старый фармер, женщина-калека да несколько детей – отпор вряд ли кто из них даст, а добыча будет.

То, что вокруг детей мерцает магический Щит, гномы заметили слишком поздно. Взметнув заклинанием Хаоса из-под ног гномов песок, ослепивший берсерков, Вредина схватила первое же, что попало ей в руки, и двойной атакой – вилами в горло и магией Эфирных Камней – отправила гномов к Кхадгору. Перебросив вилы в руки уже начавшему осознавать угрозу Рэндому, Вредина оглядела двор, убеждаясь, что непосредственной угрозы больше нет, и стала отдавать распоряжения:

— Бельги, Буси! Выкидывайте всё к шииду из повозки! Хьюг – сигнальные голуби! Сероглазая! Ты знаешь, где – выкопай кошель и держи у себя! Мрак, Бомбо, Вельштейн – быстро собирайте тёплые вещи, еду и фляги! Рэндом… Эквиль заклинаю – доставь детей в Лонгхольм целыми и невредимыми и отдай Храмовникам в воинское обучение! Пусть примут у них экзамен третьей ступени – они выдержат, я знаю! Сам… иди в ополчение! Может быть, сумеешь стать хотя бы бойцом, повезёт – воином. И еще… Передай Инко – он должен меня помнить, когда-то мы были однополчане – что это не обычный разведывательно-диверсионный рейд! На этих гномах – нет части походной амуниции, а значит – неподалёку у них крупные силы! Прости, милый, простите, детки – но я покидаю вас!

С этими словами, сняв с пояса связку ключей, Вредина отперла дверь в подвал и ненадолго спустилась вниз.

Появившаяся меньше чем через минуту, одетая в полное боевое облачение воительница, с двуручным мечом за спиной, уже мало напоминала ту Вредину, которую все знали. Она снова стала Ланой – командиром третьего десятка второй гвардейской сотни Чёрных Рыцарей.

Рванувшиеся к ней, чтобы прильнуть и попрощаться дети были остановлены властным жестом.

— Нельзя!!! Я теперь… ОПАСНА.

Расширившимися от ужаса глазами смотря на тёмно-синюю слизь, нанесённую на доспехи Ланы, Сероглазая, чуть заикаясь от волнения, спросила:

— Мам…ма, это же не… из тит…тановой бутыли, которую ты зарыла?

— Именно, доченька! Это яд из желез Скрабба. Так надо!

Только теперь Рэндом и дети до конца осознали весь ужас слов «Я покидаю вас!», сказанных Ланой. В один из долгих зимних вечеров Лана как-то рассказала им старую легенду о давно забытых воинах, которые в одиночку могли уничтожать десятки гномов. Всё было просто и банально – эти воины покрывали свои доспехи и оружие ядом из желез Скрабба. Достаточно было одной-единственной капли яда, попавшей в малейшую царапину, чтобы гном погиб в страшных мучениях от отравы, не знавшей противоядия. Вот только воина, ставшего Живой Смертью, ждала печальная участь – ровно через стражу яд разъедал доспехи и убивал хозяина, а снять их, чтобы выжить, не давало проклятие Древнего Ужаса. Легенда гласила, что так приносили себя в жертву раненые бойцы, давая возможность своим боевым товарищам спастись из засады. Яд из желез Скрабба был чрезвычайно едок – его хранили в титановых бутылях, вскрывая только перед самым применением. Одна такая бутыль, по слухам, стоила полного воинского доспеха – причём не обычного, из кожи с железными наклёпками – а оранжевого, выточенного из изумрудов и зачарованного магией…

Но никто из обитателей хутора – кроме Сероглазой – даже не догадывался до этой минуты, ЧТО их мать хранила в подвале.

Положив перед собой свою старую, покрытую зеленой плесенью походную сумку, Лана стала доставать из неё свитки и склянки. Не глядя, она сдирала зубами крышки и выпивала все зелья подряд, попутно читая заклинания с мгновенно вспыхивавших и сгорающих в бездымном оранжевом пламени пергаментов. Опустошив сумку, Лана достала с самого дна тщательно завернутую в несколько слоёв крысиных шкурок руну цвета запёкшейся крови, и наложила на пояс. Руна вспыхнула рубиновым огнём и вокруг Ланы замерцала едва видимая магическая аура…

С наружной стороны ворот послышалась какая-то возня. Чуть позже раздался характерный едва слышимый свист выпускаемой из огнемёта горючей смеси, и ворота объяло пламя. Криво усмехнувшись, Лана поправила нашивки Оруженосца, снова вошла в боевой транс, осторожно сняла запор, и резким пинком распахнула горящие створки ворот. Смертельный вихрь разящих ударов двуручного меча обрушился на сгрудившихся снаружи гномов. Отчаянность и внезапность атаки сделали своё дело – не ожидавшие столь яростного отпора, берсерки были убиты быстрее, чем успели осознать свою оплошность.

То, что оставаться на хуторе теперь смертельно опасно, было ясно без объяснений. Хьюг выпустил голубя с примотанными к лапкам цветными нитями, извещавшими о нападении на хутор, и мысленно попросил Эквиль защитить пернатого вестника. Посадив в повозку Сероглазую, и сложив туда же припасы, Рэндом с мальчишками, толкая перед собой повозку, побежали по направлению к Лонгхольму…

Лана отперла загон, выпуская на волю гусаков – пусть наедятся свежего мяса, благо, убитых гномов хватало. Потом, облив смолой дом, высекла искру на трут, и раздув пламя, поднесла его к стене. Потихоньку охватывая язычками всё больше и больше пространства, огонь радостно загудел, поднимаясь к небу, чёрным столбом дыма извещая всех в округе – опасность! Война рядом!

Магический Щит, поставленный Ланой, не давал огню разгореться слишком сильно – чтобы подавать сигнал как можно дольше. И не дал бы – если, конечно, нашлись бы они тут – на выселках – добровольным пожарным потушить хутор.

Внимательно осмотрев следы, Лана направилась в ту сторону, откуда пришли гномы. У неё впереди было достаточно времени – почти полная стража. И чем больше коротышек она успеет убить за это время – тем лучше.

Лана была готова к Последнему Бою. «Бывших» Гвардейцев не бывает!

Нежный

Два года тому назад.

Цветущие Равнины.

Большак, ведущий к деревне Лонгхольм.

Окончание утренней стражи.

Не по-весеннему жаркое Солнце палило своими лучами бегущих по пустынному большаку Безбородых. Их было немного – один взрослый немолодой фармер, полдюжины мальчишек, да девочка, сидящая в повозке, которую мужчины толкали перед собой. Запылённые одежды, покрытые потом лица – всё говорило о том, что они бегут уже давно, и что гонит их нечто страшное и ужасное, потому что Безбородые не останавливались ни на минуту.

Сероглазая девочка, сидящая в повозке, тихонько плакала. Её губы беззвучно шептали простенькую детскую молитву – «Эквиль, Мать всего живого в Элиноре, прими к себе нашу маму Лану. Она умерла, чтобы мы жили. Клянусь, мы отомстим!»

Обогнув небольшую рощицу, беженцы поневоле остановились. Прямо посреди большака лежало несколько трупов. Судя по еще не успевшей впитаться в дорожную пыль крови и отсутствию падальщиков – все эти люди были убиты совсем недавно. И – об этом явственно говорили рваные безобразные раны от срезанных у взрослых скальпов – убиты гномами.

С тревогой оглядевшись по сторонам, фармер обратился к двум наиболее крепким и старшим сыновьям:

— Бельги, Хьюг! Посмотрите – не осталось ли живых. Только тихонько – гномы могут быть где-то неподалёку!

Юноши приблизились к погибшим, и поочередно трогая шеи лежащих тел, печально качали головами – мёртв, мертва, мертва, мёртв, мёртв…

Дотронувшись до шеи последнего мальчишки, Хьюг едва успел перехватить взметнувшуюся руку с зажатым в кулаке кинжалом. Бельги, приходя на помощь брату, обхватил единственного выжившего паренька, и скороговоркой зашептал ему в ухо:

— Спокойно, спокойно, свои! Гномов нет!

Упав на землю, подросток прошептал «Свои…» – и отключился. Последний защитный рывок забрал у него остатки сил. Осторожно высвободив кинжал из ладони потерявшего сознание парня, Хьюг подхватил мальчишку на руки и потащил к повозке. Сероглазая потеснилась, освобождая место раненному, и порывшись в сумках, стала доставать бинты и лечебные бальзамы.

Фармер, еще раз оглядевшись по сторонам, убедился, что гномов поблизости нет, и стал копать близ большака братскую могилу. Сыновья помогали по мере сил…

Бельги, мысленно попросив прощения у мёртвых, собрал всё, что могло пригодиться их маленькому отряду – фляги, кошели, припасы, ножи, два или три простых железных меча – и распределил между братьями. Только кошели он отдал Сероглазой все до единого, а Хьюг вручил ей же кинжал найдёныша:

— Прийдёт в себя – отдашь. Или… окажешь ему Последнюю услугу, если нападут гномы.

Сероглазая печально улыбнулась. Прощальный подарок матери – несколько эликсиров, которые она нашла, выкапывая семейный кошель там, дома, на хуторе, она никому не показывала, справедливо рассудив, что пока еще мала, чтобы держать в руках меч – а вот владеть стихиями, складывая Эфирные Камни – она умела лучше всех мальчишек вместе взятых, и давно уже превзошла в этом умении маму. И пусть это её боевое умение – если возникнет необходимость – станет неприятным сюрпризом для гномов.

Маму… Внезапно нахлынувшее воспоминание заставило Сероглазую крепко закусить губу, чтобы не разреветься окончательно. Слезинки предательски выступили в уголках её глаз. Сероглазая зажмурила глаза – и вдруг почувствовала, как кто-то промокает их платком. Это был найдёныш. Он снова пришел в себя – и даже пытался слезть с повозки, несмотря на кровоточащую рану. Сероглазая заставила его лечь, с силой толкнув в грудь, и громким шепотом выбранила:

— Ты чего это? Мало того, что на тебя весь запас бинтов потратили – так ты еще бузишь? Лежи! Доберемся до Лонгхольма – там тобой займутся настоящие лекари!

Найдёныш закрыл глаза.

— Меня зовут Убийца, – представился он.

Задержав его ладони в своих чуть дольше, чем она обычно позволяла названным братьям, Сероглазая ощутила, какими сильными – и одновременно нежными были руки найдёныша.

— Нет, это имя тебе не подходит. Пусть Убийцей тебя зовут гномы. А я и мои братья будем звать тебя Нежный. Согласен?

— Согласен. Я буду Нежный Убийца. – Тень улыбки озарила лицо парня, и он снова ушел в забытье.

— Нежный Убийца… Ну что же, здравствуй, еще один братик! – Сероглазая промокнула выступившую на лбу у Нежного испарину…

Дальнейший путь до Лонгхольма прошел без приключений. По-видимому, убившие семью Нежного берсерки, опасаясь близости передовых постов Чёрных Рыцарей, поспешили убраться подальше от большака…

Обращаясь к Лонгхольмским стражникам, уже собравшимся поднимать на ночь мост, фармер смущенно прокашлялся и произнёс:

— Меня зовут Рэндом. Сегодня утром мой хутор сожгли гномы-мародёры. И у меня посмертное донесение гвардейца-оруженосца Ланы для Инко. Сообщите ему, пожалуйста…

 Назад                                                                                       Читать дальше